Все кармашки «Потеряшки»

Как ни парадоксально, но кошки с собаками порой живут между собой куда дружнее, чем люди. Можно бесконечно искать ту кошку, которая пробежала между председателем «Гуманного общества Урала», больше известного челябинцам как «Потеряшка», Оксаной Гайнетдиновой и ее теперь уже бывшими соратницами по защите прав бездом­ных животных волонтерами ГОУ Анастасией Альгиновой и Юлией Федяшиной (у «Потеряшек» в этом смысле выбор достаточно разнообразный — кошки всех мастей, возрастов и темпераментов). Подробно излагать всю иеремиаду нет смысла: многие СМИ и Интернет неоднократно описывали и историю подвижничества некогда единой команды, и перипетии разлада, вылившегося в настоящую склоку, больше похожую на выяснение отношений на коммунальной кухне, чем на типовой корпоративный конфликт. Если бы четвероногие потеряшки знали, какие страсти кипят между «потеряшками» двуногими, они бы заговорили и высказали людям все, что думают и о рейдерстве, и о меркантильности, и о неудовлетворенных амбициях, и о присвоении финансов, и о прочих «мышкиных слезках», а также о том, как и что кот скребет на свой хребет. В двух словах суть взаимных обвинений такова: Оксана Гайнетдинова небезосновательно, но безуспешно обвиняет своих противников в рейдерском захвате организации, которую она основала и возглавляла, всеми силами создавая ее положительный имидж в глазах добрых людей, готовых принять бездомных мурок-тузиков под свое теплое крыло, дабы они не попали кому под горячую руку. Анастасия Альгинова и Юлия Федяшина, в свою очередь, обвиняют своего бывшего председателя во всех смертных грехах, вплоть до финансовой нечистоплотности и жестоком обращении с животными. Характерно, что все участники конфликта — женщины. И, если можно так выразиться, «болельщики» — тоже женщины. Поэтому стилистика обвинений (в особенности со стороны «черлидинга» Анастасии Альгиновой и Юлии Федяшиной) носит характер публичного выступления одесской дворовой фурии, обвиняющей соседку в порче газовой горелки, сломанном каблуке, эпидемии холеры, чуме на оба ваши дома. В последнем причем в буквальном смысле. На одном из форумов Оксану Гайнетдинову обвиняли чуть ли не в умышленном распространении эпидемии кошачьей чумки. Из противоположного угла одна из сторонниц опального председателя ГОУ намекает на умышленный поджог ее дома. И прочее, прочее, прочее. Но чаще всего звучит зловещий вопрос всех корпоративных и семейных конфликтов: куда деньги деваются?! По накалу страстей потенциальный жертвователь понимает: есть что делить зоо­защитникам, коли такой хапарай стоит. Не молока в блюдце, а масла в огонь добавляет практически аналогичная ситуация в Перми, где две зоозащитные организации — «Снежный барс» и «Островок надежды» — схватились в битве за приют для бездомных собак. И щедрая рука дарителя, потянувшаяся было к карману, задумчиво чешет голову, прогоняя из нее любые мысли о благотворительности. Скажем прямо, в эту голову, наоборот, лезут не самые хорошие мысли не только о приютах для бездомных животных, но и о помощи бездомным вообще. А также больным раком, инвалидам, нищим гениям, хосписам... Человек становится «потеряшкой» для любого рода благотворительных организаций. Прежде чем ответить на вопрос, куда деваются деньги зоозащитников, попробуем разобраться, откуда они берутся.

Знает кошка, чье мясо съела

Любой «кошкин дом» в лице всевозможных благотворительных организаций, защищающих права бездомных животных, имеет несколько источников финансирования. Во-первых, это закон, предусматривающий соответствующие статьи в бюджете государства. Во-вторых, всевозможные гранты, выделяемые коммерческими структурами и частными лицами. В-третьих, добровольные пожертвования любителей животных. В-четвертых, средства, собираемые во время акций, проводимых самими организациями. В-пятых, незапрещенная коммерческая деятельность, все доходы от которой идут на содержание приютов и всевозможные программы «потеряшек». И, наконец, в-шестых, членские взносы. Сразу оговоримся, что в абсолютном большинстве организаций такого рода добровольцы работают на общественных началах. Безвозмездно. То есть даром. Начнем с «во-первых». Во всех цивилизованных странах давным-давно приняты законы, защищающие права животных и декларирующие гуманное отношение к ним. Стерилизация, чипирование, медицинская помощь и прочие мероприятия оплачиваются из бюджета. Даже те страны, экономику которых трудно назвать сытой, предпринимают шаги к настоящей гуманности на государственном уровне. Так, в Польше введен обязательный 1‑процентный налог, который каждый гражданин может по желанию отчислять на детские программы, или для программ людей пожилого возраста, или же зоозащитным организациям. Общественная организация, которая желает воспользоваться финансированием из этого налога, обязана подать заявку на регистрацию в министерство. Польский гражданин может написать, кому он желает отчислять этот 1%-ный налог. Если он этого не сделает, то налог идет в общий бюджет. В одной только Варшаве около 70 общественных организаций по защите животных. Сюда входят и реабилитационные центры по работе с агрессивными животными, и множество приютов. В рамках городской программы по регистрации домашних животных всем производится бесплатное чипирование, выдаются ошейник и жетон. Если животное оказывается на улице без владельца, без чипа, ошейника и жетона, то его отлавливает экологический патруль и отвозит в приют. Животных в приюте не усыпляют, содержат до момента «усыновления» новыми владельцами. Финансирование этого зоозащитного объекта осуществляется полностью из городского бюджета. Стоит ли говорить о таких странах, как Германия, Швеция, США? В России 10 лет зоозащитники добивались принятия Федерального закона «О защите животных». В итоге закон написан. Написан так, что гуманным его можно назвать с большой натяжкой. По сути, однозначно прописано одно: бюджетные деньги будут выделяться на «чистку» улиц от бездомных животных. Закон не запрещает убийство потеряшек, сохраняя муниципальную систему уничтожения бесхозяйных и потерявшихся владельческих животных на деньги налогоплательщиков. В Казани власти пошли дальше: они организовали прием от населения животных для уничтожения. Это привело к резкому повышению эффективности отлова бездомных животных и почти поголовному их истреблению. Практически любой город РФ обладает достаточными ресурсами для внедрения подобной практики. Как говорится, просить о помощи государство — все равно что просить о чем-то кошку. Теперь о грантах. Они есть. И, к удивлению, вполне приличные. Но не «наши», а зарубежные. Поэтому направленность этих грантов весьма специфическая. Например, Либертарианская партия (ее представители есть и в России) с большим удовольствием выделяет гранты для организаций, выступающих за распространение веганства и всякого рода экстремистских зоозащитных обществ, требующих немедленного закрытия всех зоопарков, освобождения всех содержащихся в нем животных и введения запрета на использование животных в цирках, запрета всех опытов, проводимых над животными в научных учреждениях, отказа от ношения одежды из натуральной кожи и меха. Это они громили лаборатории с подопытными хомяками, выпускали на свободу прирученных животных из вольеров, обрекая их на смерть, разоряли меховые салоны, обливая кислотой и краской меховую роскошь на вешалах. Такая радикальная зоозащита очень неплохо финансируется, но к нашим «потеряшкам» никакого отношения не имеет. Еще один минус в слагаемых потребительской корзины «кошкиного дома».

Богат скотом Мирошка — собака да кошка

Говорить о добровольных пожертвованиях неравнодушных к прописавшимся в этом доме муркающим и тявкающим, к сожалению, тоже не приходится. Они (пожертвования), конечно, есть. Но размеры этой помощи таковы, что измеряются условной единицей «кот наплакал». К тому же в большинстве случаев это не деньги. Питание для животных, которым помогают зоомагазины, медикаменты и медицинская помощь, которую оказывают ветеринарные клиники, ветошь для подстилок и, конечно, волонтерство — бесплатная работа по уходу за животными, находящимися в приютах или на передержке в частных домах и квартирах. Еще смешнее говорить о суммах членских взносов. Если в США всего лишь в одной зоозащитной организации («Гуманное общество Соединенных Штатов» — HSUS), исповедующей теорию «благополучия животных», состоит более 1,3 млн человек, то в рядах российских зоозащитных организаций и движений состоят от нескольких десятков до нескольких сотен человек, а в ряде случаев организация представляет собой одного-двух активистов и размер взноса не превышает 100 руб. в месяц. Остаются акции и мероприятия, проводимые «потеряшками», и коммерческая деятельность. В первом случае мизерность собираемых сумм объясняется небольшим количеством волонтеров, что исключает проведение массовых и масштабных акций. Во втором — отсутствием в таких организациях профессионального менеджмента, способного монетизировать подвижнические призывы к людям добрым и нежадным и зарабатывать деньги как для васьки, чтобы слушал да ел, так и для себя. Так что искать источники возможной наживы в том же «Гуманном обществе Урала» — все равно что искать черную кошку в темной комнате, когда ее там нет. То есть нет финансовых причин для «женских боев без правил», последствием которых может стать разочарование у тех, кто до сих пор верит в добро.