В ожидании дисконтов

Эксперты говорят, что осенью основные кредиторы — банки и лизинговые компании — ускорят процесс реализации залогов, значительно снизив цены на них, и на рынок хлынет серьезно подешевевшее имущество. Однако ситуация совсем не так однозначна. Чтобы прояснить ее, «КД» пригласил на «круглый стол» представителей кредитных организаций, торговых площадок, независимых оценщиков и консультантов. Сколько на самом деле будут стоить залоговые квартиры и машины осенью?

Почему сложно найти Land Cruiser по цене Lada Priora? Что банки и лизинговые компании предпринимают, чтобы не оказаться заваленными возвращенным имуществом? Об этом и рассуждали наши эксперты: Татьяна Костюк, заместитель директора департамента абонентского юридического обслуживания КГ «Партнер», Валентина Устьянцева, директор регионального центра розничного кредитования Юниаструмбанка, Дмитрий Бахматов, независимый аналитик, Виктор Кашин, начальник отдела продаж челябинского филиала ГК «Ураллизинг», и Дмитрий Хрусловский, директор компании «Ярмарка коммерческой техники».

— Есть ли сейчас на рынке работающие механизмы реализации залогового имущества и появления каких структур стоит ждать?

Валентина Устьянцева:

— Есть несколько каналов, и они работают с разной степенью отдачи. Не так давно основным средством продаж залогового имущества был Интернет. И сейчас некоторые банки пытаются пользоваться этим инструментом и даже объединяют информацию из нескольких источников. Но исключительно виртуальная площадка не способствует продажам. Допустим, клиент в Челябинске заинтересовался объявлением, позвонил, а машина стоит на стоянке где-нибудь в Магнитогорске. Он туда просто не поедет. А покупка любой б/у техники без «посмотреть-пощупать» нереальна. Для того чтобы интернет-площадки стали эффективным каналом продаж, нужна объединенная реальная площадка, где будет собран максимум предложений от банков, лизинговых компаний.

Дмитрий Бахматов:

— Массового появления собственных структур при банках и лизинговых компаниях ждать не стоит. Простой экономический расчет показывает, что это нерентабельно: надо создавать рабочие места, склад, потому что, например, у того же Сбербанка или региональных банков залоговое имущество есть по всей области. И далеко не каждый покупатель будет готов ехать сначала в Златоуст, потом в Магнитогорск, а затем в Чебаркуль, чтобы посмотреть товар. Какой собственник в кризис будет создавать такую структуру?

Виктор Кашин:

— Каким бы подготовленным и обученным ни был эксперт лизинговой компании, его задача — «продавать деньги», а не технику и оборудование, тем более не ездить на стоянку и не демонстрировать ее работоспособность. Поэтому мы воспользовались услугами профессиональных продавцов: «Ярмарка коммерческой техники» — удачный образец такой компании.

Татьяна Костюк:

— В случае решения вопроса в судебном порядке процесс реализации заложенного имущества предусмотрен законом: суд по иску банка или другого кредитора выносит решение об обращении взыскания на заложенное имущество (технику, оборудование, недвижимость). Это имущество в рамках исполнительного производ¬ства арестовывается судебными приставами. Перед приставами-исполнителями не стоит задача продать это имущество, так как у них нет на это полномочий. Нет у них и заинтересованности в том, чтобы кредитор получил свои деньги как можно быстрее. Арестованное имущество передается на реализацию в Росимущество, продажей занимаются только те специализированные организации, которые аккредитованы в Росимуществе. Этих компаний крайне мало. В связи с этим процесс исполнения затягивается на многие месяцы, а то и годы.

Дмитрий Хрусловский:

— Сейчас в Челябинске нет ни одной компании, специализирующейся на технике и оборудовании. Универсальных продавцов вообще очень мало, а конфискованное имущество отличается разнообразием — от носков до станков. Чаще всего происходит так: технику арестовали, опечатали, и она стоит у должника на хранении, потому что приставам ее везти некуда. Замечу, что она именно стоит, а не продается. Наша компания может эффективно реализовывать залоги. Но только тогда, когда техника находится у нас. А мы сейчас не можем получить аккредитацию, потому что эта процедура в Росимуществе проходит раз в год. Мы просили: дайте нам аккредитацию, столько вопросов решится, столько кредиторов вернут свой долг, а нам говорят: «Все, аккредитация закончилась весной, через год приходите». Думаю, что не мы одни такие. И в такой ситуации говорить о буме на продажи залогов нереально. Ведь покупатели — это не только челябинские компании, едут с Севера, из Казани. Проезжают по Челябинску, Перми, Екатеринбургу, у них по 6–8 часов на каждый город. Как раз на то, чтобы приехать, технику посмотреть, оценить, контракты подписать, уехать. Они не будут по области мотаться.

— Как вы оцениваете прогнозы на осенний бум распродаж залогового имущества? Есть ли объективные причины для массового выброса на рынок возвращенных и конфискованных залогов?

Дмитрий Бахматов:

— Единовременного выброса на рынок залогов с каким-то шокируще значимым дисконтом ждать не стоит. Имущество, которое подлежит реализации как у банков, так и у лизинговых компаний, постоянно поступает в продажу. Но основной пик уже прошел, и сейчас это перманентный процесс, очень растянутый по времени. Думаю, что нет настолько серьезной массовой аккумуляции залогов, чтобы прогнозировать осенний бум.

Валентина Устьянцева:

— В банки на самом деле ежедневно звонят с вопросами, нет ли на реализации дешевых машин. Насколько я знаю, некоторым даже удается, обзвонив с десяток-другой банков, найти действительно недорогой вариант, когда, например, машина продается не по рыночной стоимо-сти, а по сумме остатка долга. Иногда, сейчас все еще очень редко, банки идут на это, чтобы закрыть долг заемщика. Но большинство искателей дисконта все же разочаровываются. У нас случаи таких продаж единичны. Кстати, именно поэтому они и вызывают повышенный интерес — пока это прецедент, об этом говорят. Примерно полтора месяца назад действительно был некий выброс автокредитных машин на рынок, и они уходили буквально в два дня, но этот бум уже прошел. В действительности среди розничных кредитных портфелей процент имущества, которое банк конфискует, невысок. Потому что кредиторы в большинстве своем готовы договариваться, и банки проводят реструктуризацию долга, дают отсрочку до полугода либо обсуждают другие приемлемые варианты урегулирования кредитных споров. На розничном рынке вообще ситуация уникальная: заемщик в первую очередь старается снять с себя личные обязательства, а по обязательствам компании отвечать либо солидарно, либо в официальном порядке. Личное имущество закладывают крайне редко, ограничиваясь собственностью организации. Поэтому он менее проблемный.

Виктор Кашин:

— У лизинга своя специфика. До полного закрытия договора лизинга собственником имущества остается лизинговая компания (лизингополучатель платит «аренду»). Поскольку арендные платежи не возвращаются, то уже выплативший хотя бы треть стоимости имущества лизингодатель не готов потерять эти деньги в случае разрыва договора. Вероятно, поэтому клиенты более внимательно относятся к обязательствам по лизинговым договорам. Помимо этого в данной ситуации нашей компании существенно помог тот факт, что мы постоянно и тщательно контролируем качество своего портфеля. Просто так с улицы зайти и получить у нас имущество в лизинг невозможно, все потенциальные лизингополучатели проходят проверку службы безопасности и отдела экспертизы и аналитики. В первые месяцы кризиса мы приостанавливали финансирование новых клиентов, работали только с уже проверенными лизингополучателями. В конце прошлого и в первые месяцы текущего года некоторые клиенты лизинговых компаний дей¬ствительно запаниковали, и вот тогда количество изъятий возрастало. Но уже к середине весны все стабилизировалось и основные проблемы с лизингополучателями были решены. На сегодняшний момент нет никаких предпосылок для того, чтобы количество изъятий осенью резко выросло.

Татьяна Костюк:

— Действительно, в настоящее время в судах находятся многочисленные дела по взысканию задолженности и одновременному обращению взыскания на заложенное имущество. Производство по таким делам началось от полугода до года назад. В ближайшее время по ним будут вынесены решения. Имущество, на которое будет обращено взыскание по таким судебным актам, в конце концов поступит на рынок (через реализацию судебными приставами-исполнителями или иными организациями), но так или иначе это не будет массовый осенний выброс. Если принимать во внимание, что процент невозвратных кредитов составляет около 10% от общего числа кредитов, то обращений в суды не может быть больше. Необходимо учитывать, что процедура обращения взыскания и реализации заложенного имущества достаточно длительная, особенно если заемщик скрывается либо не хочет договориться с кредитором.

Дмитрий Хрусловский:

— Лизинговые компании практически все основные свои вопросы с клиентами уже закрыли, и та техника, которая подлежала изъятию, либо уже продана, либо вот-вот продастся. Банки активно подключаются к процессу сейчас, поскольку они вынуждены проводить достаточно долгую, серьезную процедуру, прежде чем залог будет им возвращен. И кредиторы зачастую затягивали отношения с клиентами — не решали вопрос, а играли в отсрочки и т. д. Да, сейчас приток имущества на реализацию есть, и он постоянный. Но это не вал, не бум, и не думаю, что он будет.

— Если мы говорим о том, что вала имущества, которое подлежит реализации, ждать в ближайшее время не стоит, то, видимо, надеяться на какой-то ощутимый дисконт тоже не резон?

Виктор Кашин:

— Предметы лизинга чаще всего реализуются по рыночной стоимости. Продажу по остаточной стоимости мы не практикуем. В случае реализации менее ликвидного имущества возможен дисконт, но вряд ли он будет значительным.

Дмитрий Хрусловский:

— Сейчас основной приток техники идет не от лизинговых компаний, а от самих юрлиц. Когда возникает необходимость реализовать часть своего имущества, чтобы рассчитаться с кредиторами, собственники компаний обращаются к нам. Естественно, при продаже выбирается оптимальный вариант «цена — срок продажи», и редко когда это значимый дисконт. Сейчас достаточно поднырнуть под рынок на 3, максимум на 5%, чтобы срок продажи резко сократился. А чаще всего даже этого не требуется. То же оборудование для пластиковых окон сейчас вполне привлекательный товар. Новая хорошая линия в зависимости от мощности может стоить до миллиона евро. На фоне сокращающегося рынка — космические вложения. А у нас, допустим, ее можно купить за докризисный миллион, да еще и пообсуждать цену. Дисконт? Я бы сказал, рыночный подход. И потом, сильно привлекательных вариантов на рынке не так много. Как только действительно появляется хорошая техника по нормальной цене, тут же на нее находится покупатель. Есть, впрочем, и такие, которые покупают и сильно подержанную технику: допустим, появилось у меня 250–300 тыс., я хочу купить самосвал, коммунальную машину, которая будет меня кормить год-три. В целом продажи идут постоянно: до 10% техники, которая стоит на нашей площадке, а это 500 грузовых машино-мест, мы ежемесячно реализуем. Причем по рыночной цене.

Валентина Устьянцева:

— Под каждый просроченный кредит любой банк создает резервы из доходов, иногда в размере полной суммы кредита. Для банка это фактически замороженные деньги. Поэтому нам выгоднее быстро и оптимально решить вопрос с реализацией, чем доводить ситуацию до того момента, когда придется гасить кредит за счет собственной прибыли. Но собственником кредитного имущества является заемщик, а не банк. И он всегда будет бороться за соблюдение своих интересов. Поскольку проще всего такие вопросы решаются с ликвидным имуществом, оно и уходит по рыночной стоимости. Что касается неликвидного имущества, то его по какой цене ни предлагай рынку, вряд ли найдется покупатель. Если, к примеру, в пользу банка отсудили какие-нибудь б/у шланги от ассенизаторской машины, такой возвращенный залог как раз проще списать из резерва, чем пытаться продать. А такие возвраты бывают.

Дмитрий Бахматов:

— Я думаю, цены на залоговое имущество будут падать, но определять предел будет исключительно рынок. Допустим, возникла ситуация, когда банку надо продать ипотечную квартиру, которая стоила в свое время 3 млн руб., а сейчас ее рыночная цена 1,5 млн. И тут все зависит от того, готов ли банк ждать роста цен на рынке недвижимости или его устраивает сегодняшняя цена. В досудебное урегулирование чаще всего попадают такие залоги, которые проще реализовать. Сейчас основные продажи и составляют именно они. По каждому случаю решение принимается индивидуально. Существуют и независимые оценщики, которые определяют стоимость залога. Но к ним преимущественно обращаются, когда нужно оценить что-то крупное, бизнес к примеру. Добросовестный оценщик, ориентируясь на массу показателей, выдает оценку тоже рыночную — она не будет ни завышена, ни занижена.