Posted 21 ноября 2013,, 08:21

Published 21 ноября 2013,, 08:21

Modified 18 августа 2022,, 20:03

Updated 18 августа 2022,, 20:03

Высшее непонимание

21 ноября 2013, 08:21
Пока вузовская система и экономика будут существовать отдельно друг от друга, о развитии производства можно забыть. Но перейти от теории к практике очень непросто.

Пока вузовская система и экономика будут существовать отдельно друг от друга, о развитии производства можно забыть. Но перейти от теории к практике очень непросто.

Отношения высшей школы и реальной экономики, похоже, все сильнее впадают в острый кризис, в результате чего проигрывают и работодатели, и выпускники. При этом вузы чувствуют себя, кажется, относительно неплохо. Во всяком случае, пока. Почему высшее образование все чаще становится лишь некой составляющей социального статуса, но никак не гарантом элементарной трудоустроенности? Изменит ли это положение вещей создание центров профессиональной подготовки? Чем хорош и плох прикладной бакалавриат? Чего ждать от последних реформ в системе высшего образования? Эти и другие вопросы обсуждали наши эксперты: директор отдела маркетинга ООО «Хлебпром» Бисквитная фабрика Fantel» Василий Зубковский, директор Института экономических исследований и бизнес-образования Владимир Помыкалов, директор по работе с персоналом ОАО «Челябинский цинковый завод» Константин Розенберг, руководитель службы размещения отеля «Меридиан» Владлена Самборская, директор ГК «Аспект-строй» Фарит Нигаматуллин, советник ректора ЧГПУ Дмитрий Филиппов, директор Челябинского филиала Российской академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте РФ Сергей Зырянов.

haritonov.jpgВел дискуссию проректор по общим вопросам ЧелГУ Дмитрий Харитонов.

— Итак, сейчас имеет место быть изменение схемы между работодателями и вузовским сообществом. Постановка вопроса жесткая: вузы должны перейти на практикоориентированное обучение. Хочется задать вопрос работодателям: какой вы представляете себе нынешнюю систему образования, удовлетворяет ли вас качество подготовки нынешних выпускников?

Василий Зубковский:

— Что мы сегодня видим на входе: специалисты, которые окончили высшую школу, имеют очень высокие зарплатные ожидания. Однако опыт у них практически нулевой, что идет вразрез с их требованиями. Да, у них есть какие-то учебные проекты, но если спросить их: «А какова степень эффективности по этим проектам?» — они начинают плавать. Конечно, если человек только окончил высшую школу, то руководство компании до поры до времени не предъявляет к нему завышенных требований. Все понимают, что он должен для начала внедриться в компанию. Но и ему стоит понять, что так называемая входная зарплата не может быть высокой. Кстати, и представления о скорости продвижения по карьерной лестнице у современных выпускников какие-то совершенно нереальные. Они не всегда понимают, что для того, чтобы получить хотя бы небольшое повышение, нужен серьезный практический опыт.

Samborskaya.jpgВладлена Самборская:

— Согласна, соискатели с высшим образованием часто думают, что за диплом им надо много платить. Сразу хотят зарплату от 30 тыс. руб. и выше, хотя еще ничего не умеют. Вообще, к нам, в гостиничный бизнес, многие приходят просто подработать. Если у них впоследствии есть карьерный рост, то они остаются. Если нет — уходят. Иногда и к конкурентам. Но когда начинаешь оценивать качество их образования, возникает ощущение, что студентов сегодня пичкают цифрами и общими положениями, но совершенно не учат работать в реальных условиях с реальными людьми. Ситуация складывается сложная: с одной стороны, у нас вроде и времени нет на то, чтобы брать людей на практику, с другой — они ведь не знают элементарных аспектов работы. Приходится учить.

rozenberg.jpgКонстантин Розенберг:

— Основной недостаток высшей школы в том, что она не хочет меняться. Большинство преподавателей уже немолоды и не очень-то интересуются, что же сегодня нужно на производстве. Если говорить об удовлетворенности студентами, тут своя специфика. Вроде мы договорились с ЮУрГУ о том, чтобы они непосредственно для нашего завода сделали специализацию на металлургическом факультете, конкретно — по цветным металлам. Но мы быстро поняли, что малоинтересны высшей школе. Мы шесть лет сами искали школьников, отбирали, приводили, курировали до момента зачисления. Последний год «порадовал» вообще очень сильно — специализацию закрыли. В общем, считаю, что сегодня подготовка специалистов — дело рук самих работодателей, особенно что касается производства. Если рассматривать структуру образования, то нам магистры вообще-то и не нужны, их и так девать некуда. Бакалавры нас вполне удовлетворяют.

Владимир Помыкалов:

— А сколько вам вообще срочно нужно сейчас специалистов с высшим образованием?

Константин Розенберг:

— Срочно никто не нужен. Если говорить о плановом режиме, то ежегодно мы готовы принимать максимум десять, допустим, технологов. По остальным направлениям с высшим образованием — то же самое.

— А кто из присутствующих что-нибудь слышал вообще про прикладной бакалавриат?

Константин Розенберг:

— Вузы пошли по странному пути: 5 лет впихнуть в 4 года. И сделали это за счет практики, за счет ее усечения, за счет того, что люди стали оторваны от среды своей деятельности. Приходит на завод потом такой и спрашивает: что, это вот тут я буду работать?

— Я почему про это спросил: это последнее нововведение Минобра. Ведомство попросило разработать новый образовательный стандарт. Точнее, дописку к нему, которая бы позволила сориентироваться на производстве. Особенно это касается инженерных направлений подготовки, их всего 107, которые имеют прикладной бакалавриат. Его отличие от академического в том, что на 30% увеличен объем практики на производстве. Есть направления, где такая практика рассчитана на год — из четырех лет обучения! Предполагается, что на предприятиях по взаимной договоренности будут создаваться базовые кафедры. Хотелось бы опять же у работодателей узнать: в какой степени вы готовы пойти на то, чтобы создавать у себя эти кафедры? Готовы ли предоставить помещения, провести финансовые вливания и так далее?

pomikalov2.jpgВладимир Помыкалов:

— Вполне возможно, что готовы. Только также вполне возможно, что конкретному предприятию на следующий год нужен всего один конкретный специалист. И есть ли смысл под это делать какие-то площадки и тратить деньги? Все это похоже на пересадки в квартете, но «как, ­друзья, вы ни садитесь, все в музыканты не годитесь». Ничего вы не сыграете. Допустим, в медакадемии каждая кафедра имеет свою клиническую базу. Но это ведь одна по сути отрасль. А куда деваться, допустим, кафедре маркетинга из политеха? Только идти на практику сразу в организации — ну это и так происходит постоянно... В общем, соглашусь: меняться высшей школе совершенно не хочется, ей и так «тепло и сыро».

— Сейчас мы все-таки обсуждали нынешнюю ситуацию: пришел на практику, подписали ее, и слава богу. Я говорю о том, что базовая кафедра может готовить не только специалистов конкретного предприятия. Это можно рассмотреть не только как кафедру, но и как некий обучающий центр. Допустим, вашему предприятию необходимы юристы, экономисты, экологи. И вуз заходит к вам с этой структурой, предлагая: давайте мы лет на 7 – 8 распишем, какие вам нужны специалисты и в каком количестве. И мы будем для вас этих людей учить.

ziryanoff.jpgСергей Зырянов:

— Давайте так: экономические процессы, и финансовые в том числе, определяют все, что может происходить во взаимоотношениях работодателей и вузовских структур. Да, высшая школа не может меняться сама по себе, даже если хочет. Причина первая — огромное по времени недофинансирование, которое заморозило развитие ее материально-технической базы. Вторая причина: вроде мы перешли на бакалавриат, но при этом никто не подумал, что преподавателей нужно переучить, чтобы они эффективно начали работать по новым программам. Заинтересованным в решении этих проблем субъектом является прежде всего государство. Потому что оно сейчас тотально контролирует всю систему высшей школы. Еще один субъект — промышленные предприятия. Однако они хоть и заинтересованы в получении кадров, но детально потребность эту никто не просчитывал. Ни на одном сайте области не найти показателей по динамике трудовых ресурсов с высшим образованием. Нет данных, сколько их и какие нужны будут через 5, 10, 15 лет. Как сейчас готовить бакалавров, под какие технические и технологические процессы? За четыре года их обучения многое изменится, особенно в сфере информационных технологий, промпроизводства, систем управления. Так что пока высшая школа готовит «заготовки» специалистов. Вообще, что происходит со структурой ВРП? Сельское хозяйство за 9 лет выросло с 4,5 до 6%. Строительство, транспорт и связь — с 2 до 19%. Промышленность, в том числе черная и цветная металлургия, снизилась с 46 до 41%. Торговля, услуги и общепит — рост с 11 до 23%. Если смотреть по этой динамике, то вузы, которые готовят менеджеров, экономистов, юристов, даже при массовом нынешнем выпуске все же находятся в тренде и обеспечивают их возможностью трудоустройства.

Фарит Нигаматуллин:

— Я считаю, что многое сегодня начинается не с высшей школы, а еще со школьной скамьи. Вот сегодня у нас есть ЕГЭ, надо сдавать три обязательных предмета. Человек знает, что может не сдавать физику, а выбрать обществознание. А что проще сдать? Вот и идут все сдавшие обществознание на гуманитарные факультеты. А технарей все меньше.

filippov3.jpgДмитрий Филиппов:

— Поэтому мы и говорим: предприятия как бы хотят взять выпускников, а вузы как бы их готовят. И выпадает самое главное звено — сам абитуриент, будущий специалист. Родители и дети экстраполируют ситуацию на советское время, а между тем время то давно прошло. Раньше целью для абитуриента был вуз, и поступление гарантировало трудоустройство. Сейчас внешне все вроде бы осталось прежним, но на самом деле поменялось радикально. Что сегодня более важно работодателю: какой диплом у выпускника или какими он обладает компетенциями? Выбор вуза сегодня не решает ничего, все решает выбор профессии. Кем ты хочешь быть, сколько зарабатывать? Надо с этим определиться, а к этой цели ведут разные пути.

— Какими методами сегодня работодатели могут оказывать влияние на вузовское сообщество, чтобы оно необратимо менялось в нужную вам сторону?

Владимир Помыкалов:

— Так мы уже лет 20 заседаем в комиссиях, где с одной стороны — вузы, с другой — бизнес, с третьей — власть. И еще посредники вроде ЮУТПП. Сидим, разговариваем... Вот что первично: образование или экономика?

— Конечно, экономика.

Владимир Помыкалов:

— Отсюда следует, что когда из экономики придет заказ, будет и образование. Не будет заказа — высшая школа будет существовать как бы сама по себе. А наши вузы — это своего рода институты социального призрения, куда мы пристраиваем молодых людей, чтобы они не болтались на улицах и не ухудшали криминальную статистику.

nigamatulin3.jpgФарит Нигаматуллин:

— У моих коллег есть совершенно четкая позиция: найди мне сбыт, и я построю производство за две недели. У меня вот вообще первое образование агрономическое, я вырос в деревне и хочу там жить до сих пор. Но когда я закончил ЧИМЭСХ, то понял, что в городе выжить легче. Сейчас есть свой бизнес, а о сельском хозяйстве до сих пор мечтаю. И многие мечтают там работать. Но не та у нас политика государства.

— Все верно. Если экономика первична и находится она не в самом веселом состоянии, многое становится понятным. То есть как был этот трагический разрыв между вузовским сообществом и работодателями, так и остался. Не так ли?

Фарит Нигаматуллин:

— Он есть, этот разрыв, потому что у выпускника сегодня альтернатив в общем-то много. Нет распределения — «вот тебе три завода, и все». Не устроила его входная зарплата в 15 тысяч — пошел в другое место. Если он нацелен прежде всего на деньги, то дорог у него несколько всегда. А уж если у него жилья своего нет, ипотека, третий десяток идет, то материальная составляющая вообще важнее всего.

Дмитрий Филиппов:

— Многие студенты сегодня, как правило, живут очень комфортно в своем родительском доме. И честно подрабатывают: официантами, продавцами-консультантами. Закончили они вуз, пришли устраиваться на работу. Говорите, много вариантов у них? У них вообще нет вариантов. Везде сейчас нужен опыт. Если его нет, то придется учиться. А пока он эти шишки набивает, его ждут не самые лучшие условия. И вот думает выпускник: что-то у меня ничего не получается. А почему? А вот если бы у меня был второй диплом... И идет за вторым дипломом. Зачем? Чтобы потом все равно работать продавцом-консультантом? Надо создавать реальные перспективы трудоустройства, которые были бы понятны и родителям, и их детям.

Сергей Зырянов:

— В Европе или Америке за свою трудовую биографию работник 4 – 5 раз меняет профессию и переучивается, поскольку того требует технологический прогресс. Надеюсь, и у нас так будет. Так что нельзя предусмотреть одним выбором всю длинную человеческую судьбу до пенсии. Она будет разной. Так чему нужно учить в вузе? В вузе человека нужно учить быть активным, адаптивным, стрессоустойчивым.

— Давайте попробуем сформировать предложения от работодателей к вузовской системе. И что могут вузы предложить сообществу работодателей?

zubovski3.jpgВасилий Зубковский:

— Хочу сказать, что и работодатели зачастую не знают, как работать с соискателями — выпускниками вузов. Почему? Потому что нет детального плана долгосрочного стратегического развития предприятия. Поэтому топ-менеджмент не планирует потребность в насыщении кадрами на срок более 2 – 3 лет. Работодатели, ­безусловно, должны как-то аккумулировать и где-то размещать информацию, чтобы выпускники не питали иллюзий относительно того, с чем им придется столкнуться. К этому надо привлекать и студенческое сообщество, делать какие-то презентации.

Владимир Помыкалов:

— Мой вывод: разгосударствиться надо высшей школе, и как можно быстрее.

Константин Розенберг:

— Разгосударствление — это очень важное требование. Оставьте 50 вузов, 50 эталонов, если вы, конечно, хотите их сделать эталонами. Не по карману 1200 вузов? Да ну и не надо их столько содержать. Ведь сегодня под этой эгидой качества развелось столько всего некачественного, что и сказать страшно. Ну и если бакалавриат будет прикладным, то слава богу.

Владлена Самборская:

— Если сравнивать высшую школу России и Запада, то там специалистов учат зарабатывать деньги. У нас же специалистов учат учиться. Хотелось бы попросить, чтобы и у нас их учили работать и зарабатывать. Мы, со своей стороны, готовы принимать их на практику. Конечно, будучи уверенными, что они вернутся к нам, а не уйдут к конкурентам.

Фарит Нигаматуллин:

— Высшая школа на малый и средний бизнес практически не ориентирована. Мне нужен ориентир: куда мы движемся? Тогда я смогу понять, сколько и каких специалистов мне нужно будет через пару лет.

Сергей Зырянов:

— У нас очень неоднородное производство. Есть крупные предприятия, а есть малый и средний бизнес. И этот сегмент у нас очень мал, его надо наращивать. Поэтому думается, что сегодня скорее реальная экономика России не готова принять выпускников, чем вузы не готовы обеспечить экономику подготовленными кадрами. Вузам нужен внятный ориентир — заказ на кадры.

«Курс дела» выражает особую благодарность банкетному залу «Европейский» гранд-отеля «ВИДГОФ» за высокие стандарты проведения бизнес-встречи и создание атмо­сферы деловой дискуссии.

"